Каким он парнем был!
Родители Бориса Модина не думали и не гадали, что их сын захочет стать военным. Родители у него были крестьянами единоличниками. Но когда пришла пора объединения в колхоз, одними из первых вступили в него. Более того, матушку крестьяне единогласно избрали своим председателем колхоза « Пробуждение», который был создан на базе деревни Кольдино, что находится недалеко от Мурома.
Казалось бы, мальчишке уготован один путь – в сельское хозяйство. Но душа его рвалась стать военным. Парень он был крупный, физически развитый. Всю его душу переворачивало, когда смотрел фильмы про героев гражданской войны. Сам мечтал стать офицером. Поэтому после школы поступил, не раздумывая, в Московское военно – инженерное училище. Случилось это в 1940 году. А ровно через год, в связи с начавшейся войной, их курс был выпущен досрочно.
Командир учебного взвода лейтенант Клименко в характеристике на курсанта Б.Ф. Модина от 16 июля 1941 года писал:
«Из винтовки стреляет отлично. Из пулемета – хорошо. Физически развит отлично. В походах вынослив. Отличный строевик. Любит военное дело. Командирским языком владеет. Дисциплинирован. Требователен к себе. Отличник учебы.
Спокойный. Инициативный. Решительный.
Достоин присвоения звания « лейтенант» инженерных войск» Красной Армии».
Блестящая характеристика. И как точна! Лейтенант Клименко абсолютно верно подметил все основные качества будущего офицера. А участием в военных действиях молодой офицер намного расширил их.
Можно представить себе первые месяцы боев для только что получившего погоны офицера. Его сразу назначили командиром взвода саперов. Тогда наши войска вынужденно отступали практически на всех основных фронтах. У многих сердце разрывалось оттого, что враг подошел к стенам Москвы, осадил Одессу, Севастополь. В руках врага остались Украина, Белоруссия, вся Прибалтика. Конечно, дорогой ценой заплатили гитлеровцы за свои победы. Но главное, что с каждым новым днем бои становились для них все ожесточеннее. На каждом километре русской земли они оставляли десятки трупов.
О настроении 1942 года очень хорошо рассказывает письмо Бориса Модина, которое он отослал своим родителям в деревню Кольдино. Мама многие годы бережно хранила его, как одну из самых важных и дорогих для сердца своего реликвий. Борис писал:
«… Жизнь все же стоит у меня на втором плане, а на первом – разбить оккупантов, посягнувших на нашу светлую, счастливую жизнь, на нашу священную Родину».
Воистину, это слова не юноши, но настоящего мужа, который в свои неполные двадцать лет уже видел столько крови, горя, боли и слез, что иному и за долгую благополучную жизнь не увидеть.
Во время боев за Северный Кавказ Борис Модин был уже достаточно опытным и грамотным офицером. Имел несколько боевых наград. Дослужился до звания капитана.
Имя этого командира уже осенью 1942 года узнала вся страна. На страницах самого популярного в то время общеполитического журнала « Огонек» была опубликована статья о героической обороне Новороссийска. И в ней о бесстрашном офицере Модине.
В октябре 1942 года нашим войскам колоссальными усилиями удалось остановить немцев на окраине города, сорвав попытку обойти Новороссийск и выйти к Туапсе и далее в Грузию. Как раз на возвышенности, между немцами и нашими войсками батальону капитана Модина удалось каким – то чудом захватить небольшой каменный сарайчик. Он стоял на гребне высоты над знаменитой Цемесской бухтой. С одной стороны шли окопы обороняющихся защитников южного направления. А со стороны Новороссийска, в пятнадцати метрах проходили гитлеровские окопы. Для фашистов этот сараюшка был, что бельмо на глазу, что болячка в горле.
Уже на другой день немцы поняли, какой промах они совершили, отдав этот внешне ничем не примечательный сарай из грубого камня русским. Они применили все возможное, чтобы выбить оттуда защитников. Забрасывали гранатами и минами, вели беспрерывный обстрел из всех видов стрелкового оружия. Единственно, бомбежкам с воздуха он не подвергался. Немцы понимали, что для авиабомбы пятнадцать метров – не расстояние. И если их сбрасывать с высоты на домушку, то непременно они упадут и в свои траншеи на головы немецких солдат
Сколько ни пытались уничтожить гитлеровцы его гранатами и минами, крепкие каменные стены легко удары выдерживали. Сарай, словно из непробиваемой брони был сделан. Но стоило немцам чуть – чуть расслабиться, как из него начинали стрелять, нанося существенный урон гитлеровцам.
Бойцы дивизии называли эту маленькую крепость « Цитаделью Модина». И это было недалеко от истины. Уже на другой день после захвата сарая, бойцы батальона Модина приползли сюда и начали с укрепления и углубления ходов сообщения. Уже через неделю работ крошечная территория была прекращена в настоящую крепость. В окнах были устроены щели для амбразур. Установили пулеметы. В другой комнатке обустроились автоматчики. Была своя комната отдыха. Здесь проходили совещания и инструктажи разведчиков и командиров.
Командир 318стрелковой дивизии пи сал в донесении в штаб армии « Обе атаки противника на сарайчик отбиты с большими для немцев потерями. Гарнизон чувствует себя нормально.
Сарайчик – это целый Верден. Немцы не могут взять его много месяцев. Мы его барометром нашего фронта на цементных заводах называем. А с виду это просто каменный сарайчик на горе между нашей и немецкой обороной».
Не каждый сараюшка столь высокой и лестной оценки генералов удостаивался в годы войны! Да и сам начальник « гарнизона» капитан Модин снискал среди бойцов и офицеров большую популярность и уважение. Его ценили за надежность и смекалку, профессионализм, умение обмануть врага. Уже к середине 1943 года, когда наши войска в течение многих месяцев находились в глубокой обороне на полуосадном положении, капитан Модин был награжден двумя орденами Ленина и орденом Красной Звезды. А, как известно, при отступлении и обороне ордена, да и любые награды давались редко. Это при успешном наступлении их не жалели. Слава и награды любят победителей. И это особенно важно подчеркнуть. Сапер – офицер Модин даже в самые тяжелые и трудные дни обороны сумел проявить себя во всем блеске.
Особая миссия выпала на долю Бориса Федоровича Модина во время Новороссийско – Таманской операции. Ведь немецко – фашистское командование считало Новороссийск ключом обороны всего Таманского полуострова. Оно превратило его и все окрестные высоты в крупный узел обороны. Только в черте города и порта было построено свыше 500 оборонительных сооружений, установлено около 30 тысяч мин и фугасов. На подступах к нему установили пять линий траншей и проволочное заграждение в семь рядов. При такой обороне без инженерных и саперных войск не обойтись. Сработай они некачественно, и любая, даже мощно поддержанная артиллерией атака, вряд ли удастся. Немцы за годы войны научились прятаться от смертельно жалящего удара артиллеристов, какой бы мощи он не проводился.
Новороссийск все – таки был освобожден к 16 сентября. А параллельно шло наступление на Таманский полуостров. Немцы назвали этот укрепрайон « Голубая линия», считая, что именно здесь должно захлебнуться наступление русских войск. Ведь места эти очень сложны для наступающих войск. Вокруг десятки лиманов. На многие километры протянулись плотной стеной плавни. Вокруг масса мелких и средних речушек. Местами территория заболочена. Но ничто уже не могло остановить наступающие войска. Саперы при этом сделали все возможное, чтобы наступление не прерывалось ни на час, ни на день. Они ходили в разведку, разминировали участки предполагаемого наступления, сами ставили мины на наименее защищенных участках.
К концу октября части наших дивизий вышли к Керченскому проливу. Узкая полоска воды отделяла их от Крыма, где все еще находились гитлеровцы.
—В ночь на 1 ноября от Таманского полуострова отошли суда с солдатами и матросами. Это был десант. Для переправы использовали мотоботы, сейнеры, катера. Все они были переполнены людьми и боеприпасами. На середине пролива лучи вражеских прожекторов обнаружили десант. С вражеского берега море огня. Это был настоящий свинцовый ливень. Ведь десантники оказались, словно на ладони. Когда берег стал осязаем, наши бойцы бросались в ледяную соленую воду и штурмовали заминированный вражеский берег. Они сумели даже преодолеть проволочные заграждения, — вспоминал генерал – майор Гладков, командир наступающей дивизии.
А в первых рядах шли бойцы саперного батальона под командованием майора Модина.
К утру десантникам удалось выбить гитлеровцев из поселка Эльтиген и закрепиться на небольшом участке земли площадью два на пять километров. Они были уверены, что в эту же ночь они получат подкрепления в лице 56 армии. Но из – за разыгравшегося шторма на море, пришлось отказаться от этой затеи. А в дальнейшем немцы наглухо закрыли все подходы в этом месте к отвоеванному плацдарму.
А уже на рассвете 1 ноября, не дав десантникам времени даже на крошечную передышку, немцы бросили в бой силы двух пехотных дивизий. За первый день пришлось отбить двадцать атак врага! И так в течение многих и многих дней. Долгожданная помощь так и не пришла. Командование изменило направление главного удара и перенесло его севернее. Хотя поначалу командующей 56 армией генерал Петров пытался несколько раз наступать именно на этом участке, чтобы воссоединиться с защитниками плацдарма и начать наступление по освобождению Керчи. Увы. Людей положили под пулями и снарядами немцев не одну тысячу, а достичь успеха так и не удалось. Поэтому и было принято решение о переносе направления главного удара.
А десантники жили своей жизнью. Днем и ночью отбивали настойчивые атаки врага, который хотел любой ценой сбросить десант в море и уничтожить. В энциклопедии « Великая Отечественная война 1941 – 1945 года в статье « Керченская – Эльтигенская десантная операция» есть такие строчки: «Особенно ожесточенные бои развернулись в районе Эльтигена. Десант 18 –й армии, подвергаясь непрерывным атакам противника с суши и с воздуха, был оттеснен к морю и удерживал территорию в четыре квадратных километра…».
Сорок дней истощенная и измученная горстка солдат и матросов в несколько тысяч человек сдерживала огромную группировку врага, которая насчитывала несколько десятков тысяч человек со всеми видами поддержки. Но именно в этой, казалось бы, совершенно безнадежной ситуации, проявились воля и характер русского человека. Одним из героев этой уникальной почти полуторамесячной обороны стал наш земляк Борис Федорович Модин, командир саперного батальона. В свои 21 год он уже носил погоны майора и считался одним из самых талантливых и перспективных офицеров 18 ударной армии. Слава о нем гремела повсюду.
Да и как не быть ей, если за первые несколько дней обороны, часто под огнем врага, он сумел организовать разминирование взрывоопасной территории как в тылу у десантников, так и на условной нейтральной полосе. Ему удалось не просто обезвредить, а заставить немецкие смертоносные мины служить десантникам. Саперы майора Модина сняли и переставили на наш передний край свыше двух тысяч фашистских мин. На них в ближайшие дни при наступлении подорвались пять танков и нашли смерть не ожидавшие « сюрприза» несколько сотен немецких солдат и офицеров.
После захвата плацдарма, изучая местность, майор Модин обнаружил неисправную пушку. Казалось бы, ну и что с того? Сколько их встречалось во время наступления. Но сейчас была иная ситуация. Он внимательно осмотрел могучую пушку, которая даже имела собственное имя « Эрликон». И пришел к выводу, что ее можно починить и использовать по назначению. Но в другую сторону. Благо, снарядов под нее немцы оставили огромное множество. Через неделю пушка была полностью отремонтирована. Проверяли ее бой на практических целях. Били прямой наводкой по баржам и кораблям немцев в Керченском проливе. Несколько целей пошли на дно вместе с солдатами и грузами. Орудие оказалось не только мощным, но и точным. Не одна сотня фашистов нашла свой бесславный конец под Керчью от ее разящих ударов.
А однажды случилось и вовсе непредсказуемое. Гитлеровцы хорошо знали, что у десантников нет на вооружении зенитных пулеметов и орудий. Поэтому беспрепятственно летали на истребителях и бомбардировщиках, поливая защитников пулеметным огнем, и, сбрасывая на их головы, сотни бомб. И однажды майору Модину пришла в голову мысль:
—А почему бы не попробовать использовать пушку против самолетов. Так и сделал. И когда над головами десантников появился очередной бомбардировщик, он лично сделал несколько выстрелов. И случилось то, чего даже он сам не ожидал. Бомбардировщик вспыхнул и рухнул вниз вместе со всем своим боезапасом. После этого случая немцы уже не так свободно и спокойно летали на бомбометание. Уроки учат.
Почти сорок дней продолжалась осада клочка земли. В одну из немногих минут отдыха Борис Модин написал стихи, которые многие его товарищи выучили наизусть и повторяли, как клятву:
Увы, не дожил майор Модин до полного освобождения Крыма и Великой Победы. В первый день наступления 7 декабря 1943 года Модин во главе своего батальона первым ринулся в атаку на врага. Ему удалось гранатой уничтожить гитлеровскую пулеметную точку, но вражеская автоматная очередь тут же скосила его. Когда боевые товарищи подбежали к нему, он был уже мертв.
Указом Президиума Верховного Совета СССР 16 мая 1944 года за храбрость, отвагу и находчивость, проявленные при высадке на Керченский плацдарм Борису Федоровичу Модину присвоено звание Героя Советского Союза. К сожалению, только посмертно.
